Колония поселения СПб

Федеральное казенное учреждение «Колония-поселение №8 Управления федеральной службы исполнения наказания по г. Санкт-Петербургу и Ленинградской области».
78.fsin.su/structure/ik8.php
Участок колонии-поселения Исправительной колонии №8 УФСИН России по г.Санкт-Петербургу и Ленинградской области Вход в здание штаба администрации расположен на месте заброшенной территории бывшего училища войск ПВО Ленинградского военного округа в поселке Грибное муниципального образования поселка Борисова Грива (Всеволожский район Ленинградской области). Расстояние до г.Всеволожска составляет примерно 30 км (около 1 часа в пути на автомобиле).
В настоящее время участок колонии-поселения расчитан на одновременное прибывание в нём порядка 150 осужденных.
Охраняемая территория.
На территории ФКУ ИК-8 располагаются:
здание штаба администрации,
помещение для проживания осужденных,
столовая,
столярная мастерская,
овощехранилище,
здания комнат для длительного и краткосрочного свидания,
здание ШИЗО,
здание карантина,
а также помещение молельной комнаты.
Большинство из спецконтингента ФКУ ИК-8 — это лица, впервые осужденные за преступления средней тяжести, а также за преступления, совершенные по неосторожности.
В данный момент участок колонии-поселения принимает только мужской контингент осужденных, при этом ведутся восстановительные работы в женском корпусе. Одновременно с ремонтом женского корпуса интенсивно ведутся восстановительные, косметические и ремонтные работы в здании административного штаба, в здании столовой, бытовых комнатах помещения для проживания осужденных, а также работы по благоустройству прилегающей территории.
Участок колонии-поселения предоставляет возможность осужденным для официального трудоустройства в качестве работников по комплексному обслуживанию и ремонту зданий, в качестве обслуживающего персонала по благоустройству территории колонии, на овощной склад, в столярную мастерскую и другие подсобные хозяйства.
Выдача паспортовПри отсутствии у осужденного действующего паспорта (утеря, порча страниц паспорта, пропуск очередной замены паспорта по возрасту) Российской Федерации, администрация участка колонии-поселения способствует его получению и оформлению должным образом в паспортном столе муниципального образования города Всеволожск.
На территории колонии расположен магазин, в ассортименте которого присутствуют как продовольственные, так и хозяйственные товары, разрешенные к приобретению осужденными.
ФКУ ИК-8 входит в перечень исправительных учреждений, в которых предоставляется услуга приобретения родственниками продуктов и товаров через сайт www.fsin-zakaz.ru. После оплаты заказа приобретенные товары и продукты будут доставлены лично в руки осужденному под расписку в течении двух-трёх рабочих дней.

Российскую пенитенциарную систему в последнее время регулярно омывают волны радикальных реформ. Россия вдруг осознала себе частью Европы и решила, что в ее тюрьмах и колониях неплохо бы завести европейские порядки. Например, разделить исправительные учреждения на две части. С одной стороны — тюрьмы, где отбывают наказание матерые уголовники, с другой — колонии-поселения, где мотают срок первоходы. По замыслу реформаторов, подобная метаморфоза позволит сократить приблизительно около 40 учреждений.

Чтобы понять направление реформы, корреспондент газеты «За решеткой» отправился в поселок Княжево, где в системе УФСИН Петербурга и Ленинградской области уже не первый год существует колония-поселение…

Колхоз минус воля

Добраться до места назначения было непросто: вначале два часа трястись на междугороднем автобусе в сторону Кингисеппа, а далее или ловить частника за 250 рублей, или топать пешком семь километров.

Колония находится в стороне от трассы: среди буйно цветущей зелени проглядывают аккуратные чистые строения, более напоминающие воинскую часть.

Как поведал замначальника по кадрам и воспитательной работе учреждения ФБУ КП-1 (так официально называется колония-поселение в Княжево) Сергей Анисимов, здесь и на самом деле когда-то размещалась армейская часть. Бравые ракетчики стерегли небо на подступах к Ленинграду. Но потом часть «пошла по рукам» — то ли командование решило, что с этой стороны нам враг не страшен, то ли военная доктрина изменилась. И часть передали ЛТП — близость к матушке земле должна была спасти спивающийся люд. Но он недолго существовал — вскоре здесь образовалось ВТП (в чем разница, до сих не пойму). А уже после них в этих местах всерьез и надолго обосновалась колония-поселения.

— Недавно к одному нашему осужденному приезжал дед, — вздыхает Сергей Александрович. — И вы представляете, оказывается, он служил здесь в ракетной части в 60-х годах. А теперь здесь же отбывает наказание его внук.

Да, деду не позавидуешь. Одно дело — отдавать долг Родине добровольно, и совсем другое — отбывать срок, пусть даже небольшой, за уголовное преступление.
Наверное, расстроился?
— Кто его знает? — пожимает плечами Сергей Александрович. — Не будешь же лезть к человеку с расспросами.
— А родственники приезжают часто?
— Конечно,- мы пересекаем КПП, где дежурят женщины-охранницы, и вступаем на территорию колонию. — Но у нас ведь долго не сидят — от трех месяцев до трех лет.

Но тех, кто осужден на три года, совсем мало, — продолжает зам. по кадрам. — Это и создает определенные проблемы — едва успеваем познакомиться, друг друга узнать, а человеку уже пора на волю. У нас ведь не настоящая зона, здесь «долгоиграющие» не сидят…

Как потом выяснилось, скоротечность здешней отсидки не всегда позволяет администрации получше узнать человека, подобрать к нему ключик. Основная масса успевает «исправляться» очень быстро — от 6 месяцев до года с небольшим. После чего следует условно-досрочное освобождение — те, кто не нарушает установленных правил и исправно работает, имеют шанс освободиться раньше, чем предписано приговором.

Территория огорожена невысоким забором с колючей проволокой, чуть дальше и вовсе тянется обыкновенная сетка-рабица.

— У вас же сбежать — раз плюнуть! — я останавливаюсь, озираюсь по сторонам. — Или здесь охрана с автоматами по ночам гуляет?
— У нас не охранники, а сотрудники надзора! — говорит зам. по кадрам. — И оружие им не положено, вместо него выдаются спецсредства — резиновые «демократизаторы» да баллончики с газом.
— Этого достаточно?
Анисимов пожимает плечами.
— Вполне. За все время моей службы не помню, чтобы кто-то взбунтовался. «Тайфун» — отряд тюремного спецназа — за последние годы приезжал сюда лишь однажды. И то — проводил учения.
— Поймите, — объясняет Анисимов. — Наше учреждение — это последний этап перед окончательным освобождением. И чем спокойней ты его проведешь, тем быстрее окажешься дома.

Колония или поселение?

Обязанности начальника колонии сейчас исполняет Валерий Юртайкин. Деловитый, серьезный, он по-военному быстр и четок. Служит здесь с середины 90-х годов, ситуацией владеет. И это не удивительно: что ж это за «главкум» (так на жаргоне называется зам. по опер), который не держит ситуацию под контролем? (Юртайкин ранее занимал эту должность.)

— В колонии-поселении отбывают наказание две категории лиц, — объясняет Валерий Николаевич. — Во-первых, это лица, осужденные за преступления, совершенные по неосторожности, и ранее не отбывавшие наказание; во-вторых, те, кто осужден за нетяжкие преступления и ранее отбывал наказание в колониях общего и строгого режима, но вследствие положительного поведения переведен на более легкий режим.

В Княжево содержатся 380 осужденных. Их обслуживает около 80 сотрудников, из них аттестованных 40 человек. Из этих 380 около 100 человек — женщины. Около 80% процентов осужденных — бывшие наркоманы, 70% больны ВИЧ-инфекцией или гепатитом С.

— А как же работают с больными сотрудники? Не боятся?
Заметив наше беспокойство, Валерий Николаевич снисходительно улыбается.
— Боятся. Но работать нужно, поэтому с каждым сотрудником проводится тщательный инструктаж. Тут главное, чтобы не порезаться, не допустить контакта при наличии открытых ран. Особенно это актуально для работы на производстве, ведь там нередки случаи травматизма…

Те, кто не забыл 90-е годы, может подтвердить, какой ажиотаж вызывали ВИЧ-инфицированные тогда, особенно в местах массового скопления людей. Больных старались оградить от контактов, а особо ретивые предлагали ссылать их на острова, а то и вовсе уничтожать.

Прошло совсем немного времени, и вот -все изменилось. Люди живут в одном и том же помещения, питаются в одной столовой, моются, бреются, отправляют естественные надобности. И ничего: ни бунтов, ни протестов, ни страстных призывов «ссылать и уничтожать». Очень хотелось бы объяснить такое отношение следствием смягчения нравов. Но скорее продиктовано оно безысходностью. Все понимают, что так быть не должно. Но так есть. И, скорее всего, будет. Одним словом, протестуй не протестуй, все равно получишь… медицинскую инструкцию, в которой черным по белому написано: «При соблюдении необходимых мер ВИЧ-инфицированные не представляют опасности». Кроме того, это обусловлено и рекомендациями Совета Европы, который считает, что отделение ВИЧ-инфицированных от здоровых попахивает дискриминацией.

— Хорошо, — соглашаюсь я. — А если в колонию «заедет» некий авторитет? Он что, тоже будет жить в одной «хате» с больными? Юртайкин снисходительно улыбается.
— А где же? У нас других помещений нет!
Я не очень этому верю, Валерий Николаевич начинает рассказывать, как в начале 90-х годов здесь сидели известные люди: «тамбовские», «малышевские», «шутовские» и прочие, многих из которых уже нет на этом свете. Отбывал наказание даже знаменитый Фима Банщик, по слухам, один из «крестных отцов» питерских братков.

По словам начальника колонии, с таким людьми найти взаимопонимание легче, че с каким-нибудь отмороженным наркоманом или хулиганом.

— А как у вас с побегами?
Юртайкин пожимает плечами.
— Бывает, что бегут. Но не часто — раз в год, а то и реже.

По словам сотрудников, причины побега — пьянка или личные проблемы. Несколько лет назад в бега ушла дама. Как оказалось, она работала за пределами колонии и закрутила любовь с местным трактористом. Выпила, так «зажгла», что забыла про все на свете, том числе и про неотбытый срок.

Незадолго до Нового года колонию сам вольно покинул один свободолюбивый представитель цыганского племени. Как оказалось чавела перепил по случаю приезда жены, сел в такси и поехал продолжать пьянку.

— Я его по телефону три дня убеждал вернуться! — рассказывает Юртайкин. — А он то ли пьяный, то ли обколотый: вначале пообещает, а потом про все забывает. Пришлось искать дома и везти обратно.

С беглецами долго не церемонятся — их сразу отправляют в колонию. Тем не менее самую большую головную боль администрации причиняют не какие-нибудь отморозки или бывшие бандиты, а дамы. В это верится с трудом.

— Так ведь они не только живут в одном помещении, — говорит замначальника по производству Марина Николаевна, миловидная, улыбчивая женщина. — Здесь мужчины и женцины содержатся вместе, поэтому страсти полыхают, как в мексиканских сериалах. То она ему изменила, то он не так себя повел…

— Для таких случаев у нас продаются презервативы, — дополняет ее откровения Юртайкин. — А не хочешь предохраняться — пеняй на себя!

Надо полагать, осужденные к словам начальника колонии прислушиваются. Во всяком случае, случаев передачи инфекции от больных здоровым пока не зафиксировано.

— А мы, вообще-то, против того, чтобы мужчины и женщины содержались вместе, — вдруг продолжает Марина Николаевна. — Ведь за частую нарушения дисциплины происходят по вине слабого пола.

Как так? А как же благородное влияние, которое смягчает огрубевшие мужские сердца?
— Какое так? — машет рукой зам. по производству. — Наших мужчин пора спасать от женщин. Здешние дамы… они та-акие…br /> Вот оно, развенчивание иллюзий. Не все зло в мужчинах. И это хорошо понимают за колючей проволокой. Слава Богу, хоть где-то…
О том, что здешние обитатели в самом деле нередко теряют голову от любви, подтверждает и местный батюшка отец Леонид.
— Бывает, что приходят жених с невестой и давай упрашивать — повенчай да повенчай, — отец Леонид улыбается в густую рыжую бороду. — А я ведь понимаю, что в неволе совершить необдуманный поступок легче, чем на свободе. Поэтому прошу подождать, взвесить чувства. Иногда помогает…

Отец Леонид несет свой духовный подвиг на территории колонии пятый год. Он констатирует: верующих с каждым днем становится больше. В связи с этим на территории колонии возводится храм. И уже совсем скоро к Богу можно будет прийти не выходя за территорию, огражденную колючей проволокой и металлической сеткой.

Твой дом тюрьма

Самое чистое место на территории колонии — карантинное отделение. Просторное помещение, пахнущие краской стены, идеально застеленные постели.

— Прежде чем попасть в отряд (в колонии-поселении четыре отряда, у каждого есть свое общежитие), осужденные проходят карантин, — рассказывает Валерий Юртайкин. — Здесь они знакомятся с условиями содержания, с ними проводятся занятия, выясняется, где они хотят и могут работать, наличие специальности. И после двух недель карантина осужденный поступает в отряд.

Чтобы подтвердить безоблачность существования в карантине, начальник подзывает к себе худощавого, наголо обритого осужденного.

— Осужденный Расторгуев, часть 1 ст. 158 УК, срок 3 года! — громко рапортует он.

Мы интересуемся его мнением о порядках в колонии.
— Все хорошо, — чеканит осужденный. — Никто не наезжает, везде порядок, можно получать длительные свидания, передачи.
— А что сегодня ели на обед?
— Суп, макароны, овощное рагу, — барабанит Расторгуев.

В начале века, по словам осужденных, здесь была настоящая вольница — заборы отсутствовали, осужденные ходили в гражданской одежде, при встрече не вставали, как сейчас. Одним словом, учреждение больше напоминало поселение, чем колонию. Сейчас же — это все-таки колония. А еще точнее, колхоз за вычетом свободы. Хотя и в колхозе свободы не так уж много. Особенно если председатель строг и поддерживает дисциплину.

А точное исполнение законов можно лишь приветствовать. Про исправление же их остается только помечтать — исправить наркомана, который в течение своей жизни только и делал, что крал и кололся, вряд ли возможно.

— Об исправлении говорить не приходится, — говорит Юртайкин. — Скорее всего, это адаптация к вольной жизни. Наркоманы, спивающиеся бомжи, воришки получают шанс остановиться и задуматься: куда я качусь? И кто-то в самом деле находит в себе силы измениться. А то, что здесь нет отпетых рецидивистов, не позволяет пройти тюремные университеты, как это случается на зоне. Так что подобные учреждения надо развивать, помогать с работой, обучать профессиям.

Работа у нас такая

С работой в Княжево в самом деле сложно. Работа есть, но ее мало. Трудоустроены около ста человек, т. е. одна треть. Но это не значит, что остальные не работают — в Княжево работают все, но те, кто трудоустроен, получают небольшую зарплату (самая высокая — около 6 тысяч рублей), остальные трудятся бесплатно.

Основные производства — швейное и столярное. С деревом работают мужчины — они сколачивают дешевые гробы и массивные, внушительных размеров ящики.

— Сколько гробов делаете за смену? — спрашиваем у паренька с колючим взглядом и большими рабочими руками.
— Около пятнадцати, — роняет парнишка, бросая взгляд мне за спину, туда, где топчутся представители администрации.
— Трудно?
Парнишка молча прилаживает гладко оструганную доску к плотному ряду, постукивает пальцем по пустой домовине.
— Непросто…
— За что сидим? — не унимаемся мы.
— За мошенничество, — роняет парнишка, наклоняясь к гробу.
Видно, что вопросы ему не нравятся, работнику надо спешить — люди мрут регулярно, и каждый из упокоившихся жаждет получить свой еловый или сосновый дом.

На швейном производстве веселей. Во-первых, потому что здесь работают много молодых женщин, которых местные острословы прозвали «ландышами». Прозвище объясняется расцветкой униформы: зеленые куртки и белые платочки на головах — в самом деле, цветовая гамма напоминает ландыш. Во-вторых, нигде более вы не увидите таких просветленных лиц, улыбок и плохих зубов.

Женщины, увидев группу незнакомых мужчин, украдкой поглядывают на нас, стыдливо склоняя головы над своим немудреным шитьем — черными нарукавниками, похожими на те, что в советском кино носили педанты бухгалтеры, — и едва ли не заливаются краской. Невозможно поверить в то, что это и есть те самые страстные «бабцы», которые создают головную боль местному начальству.

Как поясняет нам начальник производства, все это бывшие наркоманки, воровки или мошенницы. Большинство — «вичевки», или алкоголички.

Любопытная деталь: по наблюдению сотрудников колонии, из бывших алкашей получаются хорошие работники. А вот бывшие наркоманы — народец гиблый, ни на что не годен: ни работать, ни отдыхать. Судя по этому, «сесть на стакан» не так страшно, как «сесть на иглу».

Судьбы «стыдливых» швей разительно похожи. Хотя у каждой трагедии свой изгиб. У улыбчивой, разговорчивой цыганки Марины на воле остались трое детей.

— А мужа недавно посадили, — выпевает улыбающаяся 35-летняя женщина. — Тоже за наркотики. Да мы, вообще-то, оба наркоманы, — радостно сообщает она. — Вместе кололись, вместе детей воспитывали. Дети сейчас с бабушкой. А еще я ВИЧ-инфицированная, — «вспоминает» Марина. –Но чувствую себя хорошо, я за здоровьем слежу, витамины пью.

— Марина у нас первая танцовщица и певунья! Репертуар — закачаешься: цыганские, восточные, русские песни. Даже танец живота танцует… — подтверждает начальник цеха. Мы молча смотрим на маленькую улыбающуюся женщину, не зная, как быть: восхищаться или негодовать? Ясно одно: ВИЧ-инфицированная бывшая наркоманка, у которой на воле трое детей, танцующая танец живота на скромной сцене местной столовой, даст фору любому оптимисту.

Сказ об «авторитете» Моне

Самое «веселое» место в колонии — ферма животных. Здесь живут коровы и громадные хрюшки, чуть дальше примостился птичник с семью сотнями кур.

За коровами ходит бывший дезертир по имени Николай. Уроженец деревни в свое время попал служить в ракетную часть, где свирепствовала «дедовщина». Во всяком случае, так ему показалось. И он решил убежать.

— Два с половиной года бегал, — рассказывает Николай. — Хотя, как теперь понимаю, служба была не такой уж суровой… — он окидывает печальным взором коровьи стойла, деревянные стены, заляпанные светло-коричневыми подсохшими лепехами. — Можно было служить, — он вздыхает, — да что теперь говорить? А вообще-то, я и коров дою, и телят выхаживаю, а о прошлом вспоминать не хочется…

К сожалению, не удается познакомиться с местным «авторитетом» по кличке Моня — это бык-производитель под тонну весом. Любимец колонии сейчас в поле вместе со своими «дамами» — пятнадцатью буренками, которых Моня любит когда ему вздумается, не принимая никаких отказов.

Зато на месте розовозадый, покрытый рыжеватым пухом хряк по кличке Шматко. Он молча смотрит на нас заплывшими глазками, после чего, важно потрясая мужскими причиндалами, уходит в хлев.

Придет пора, и любовниц Шматко пустят на мясо — по словам Валерия Юртайкина, это позволяет разнообразить питание осужденных, добавляет калорий в их рацион.

За курицами ухаживает бывшая воровка Надежда. Родом она из Кронштадта — грустная, слегка меланхоличная женщина, выглядящая моложе своих лет, рассказывает о своей судьбе просто, без затей.

Не менее важную роль в здешней жизни играют сельхозработы — колонии-поселению принадлежит более тридцати гектаров земли. С мая по сентябрь осужденные копаются в земле: сажают, пропалывают, собирают. Картошка, свекла, капуста, морковь — овощи на столах осужденных, по словам администрации, не переводятся. Кое-что даже удается продавать.

Правда, труд этот почти не механизирован — на все про все в колонии имеется один исправный трактор. Другие — или на ладан дышат, или на вечном ремонте.

— Бог его знает, чем они наверху думают? — говорит один из осужденных, работающих в поле. — В прошлом году заставили посадить 300 тонн картошки, в этом — 400, а в следующем планируют 700. А ни людей, ни техники не добавили…

Но это еще не вся головная боль местной администрации. В колонии не работают баня и прачечная, и осужденным приходится стирать вручную. Когда помещение отремонтируют, непонятно. Кроме того, нет ни клуба, ни спортзала. Точнее, клуб есть, но он в аварийном состоянии. А со спортивной подготовкой все проще — кто хочет, может тренироваться на улице. Там есть спортивный уголок: турники, брусья, площадка. Зимой тоже можно тренироваться на свежем воздухе, было бы желание. Хотя со стороны это выглядит явным перекосом: работой загрузили с головой, а про досуг забыли. Впрочем, как известно, труд — лечит. А на воле здешний контингент только то и делал, что отдыхал. Может, хватит, наотдыхались…

Невзирая на эти почти спартанские условия, осужденные свое недовольство проявляют не часто.

— Бывает, что кое-кто, отбыв срок, даже не хочет уходить, — рассказывает Сергей Анисимов. — Как-то был клиент, так тот вообще называл колонию раем. А что, можете себе представить — человек бомжевал, питался кое-как, годами не мылся, не спал в нормальных условиях. А тут тебе душ, регулярная еда, сон на чистых простынях. Зачем ему отсюда идти?

Все верно: бомжам подобные условия могут показаться раем. Да и для другой, отнюдь не богатой публики здешняя жизнь кажется вполне сносной. Может, поэтому из Княжево бегут нечасто. А возможность получать продуктовые передачи (не более 25 кг на человека), свидания с родственниками или любимыми, съездить в отпуск — все это делает колонию по-своему привлекательным местом.

Да и с соблюдением законности здесь строго. Неподалеку от въездных ворот недавно установили голубенький железный ящик, на котором белой краской выведено: «Для личного обращения к начальнику УФСИН».

Ящик закрыт на навесной замок, ключ от него хранится у высших руководителей УФСИН: у начальника и ближайших замов. По задумке начальства, каждый осужденный может опустить сюда свою жалобу, которая напрямую ляжет на стол высшему руководству. Этот прибор сотрудники окрестили «антикоррупционным ящиком».

Когда мы уходим, нам дают на дорожку по буханке хлеба. Хлеб черный, здешней выпечки, на вид вполне аппетитный. Пока мы добираемся до трассы, украдкой отщипываем по кусочку. Не терпится проверить, какова она — тюремная пайка? Пожевав, делимся впечатлениями: ничего, есть можно.

Правда, нельзя забывать: мы едим хлеб на свободе, в неволе у каждого продукта иной вкус, если даже эта неволя не столь тяжела, как в настоящей зоне.

Но в том-то и смысл реформы, чтобы впервые осужденный никогда не узнал, каков он, подлинный «вкус» тюрьмы.

Потому что вкусившему этого зла трудно от него избавиться.

Досье

По данным ФСИН, в России насчитывается более 150 колоний-поселений, в них содержится около 56 тысяч человек.А всего по состоянию на 1 февраля 2010 года в учреждениях УИС содержались 862,3 тысячи человек.

Геннадий Плевако
По материалам газеты
«За решеткой» (№7 2010 г.)

188425, Ленинградская область, Волосовский район, Зимитицы

Из истории учреждения.

В соответствии с приказом МВД СССР № 0109 от 25 апреля 1983 года «Об открытии Воспитательно-трудового профилактория в пос. Княжево, Волосовского района Ленинградской области» в мае 1983 года был открыт Воспитательно –трудовой профилакторий № 1, который являлся одним из звеньев системы УИТУ ГУВД Леноблгорисполкомов. Профилакторий предназначался для отбывания наказания трудоспособных лиц, осужденных за бродяжничество, попрошайничество или ведение иного паразитического образа жизни, в котором вместо лишения свободы применено наказание в виде направления в ВТП на срок от одного до двух лет. Кроме того, ВТП предназначался для правонарушителей, злостно уклоняющихся от уплаты алиментов, а так же для лиц, не выполняющих правила паспортной системы. Плановое наполнение ВПТ — 501 человек, лимит наполнения — 550 человек. Производство контрагентское (швейное и деревообрабатывающее).

Приказом ГУВД Ленобгорисполкомов от 19 мая 1983 года № 039 «Об организации и утверждении временного штата» были созданы следующие подразделения: руководство ВТП, канцелярия, группа организации труда и ПТО, политико-воспитательная часть, режимно — оперативная часть, медицинская часть, часть интендантского снабжения, коммунально — эксплуатационная группа, военизированная пожарная охрана, котельная, гараж, узел связи. Начальником ВТП с мая 1983 года по май 1984 года являлся подполковник внутренней службы Авдеенко Евгений Ефимович.

В соответствии с п.2 приказа ГУВД Леноблгорисполкомов от 20 октября 1988 года № 076 «Об утверждении штатов ЛТП управления исправительно — трудовых учреждений ГУВД Леноблгорисполкомов» с 15 ноября 1988 года воспитательно-трудовой профилакторий № 1 был реорганизован в Лечебно- трудовой профилакторий № 3. ЛТП № 3 являлся одним из звеньев системы службы исправительных дел и социальной реабилитации ГУВД г. Санкт-Петербурга и Ленинградской области. ЛТП был призван обеспечить один из этапов противоалкогольного и противонаркоманийного лечения, выработать у хронических алкоголиков и наркоманов установку на трезвый образ жизни, приобщить их к общественно-полезному труду, нацелить больных на дальнейшее поддерживающее лечение в наркологических учреждениях органов здравоохранения. В ЛТП по решению народного суда направлялись хронические алкоголики и больные наркоманией, уклоняющиеся от добровольного лечения в наркологических учреждениях органов здравоохранения или продолжающие пьянствовать после такого лечения. Плановое наполнение ЛТП № 3 – 380 человек, лимит наполнения – 550 человек. Производство контрагентское (швейное, деревообрабатывающее).

Во исполнение приказа МВД РФ от 28 июля 1992 года № 061 и в соответствии с приказом ГУВД г. Санкт- Петербурга и Ленинградской области от 27 августа 1992 года № 020 «Об утверждении штата исправительно-трудовой колонии-поселения СИД и СР ГУВД г. Санкт-Петербурга и Ленинградской области» лечебно-трудовой профилакторий № 3 перепрофилирован в исправительно-трудовую колонию-поселение службы исправительных дел и социальной реабилитации ГУВД г. Санкт- Петербурга и Ленинградской области. ИТК — поселение является учреждением, исполняющим уголовные наказания в виде лишения свободы, предназначенное для отбывания наказания осужденных мужчин твердо вставших на путь исправления, с лимитом численности осужденных 350 человек, установленном приказом МВД России, исходя из согласованных Минздравмедпромом России норм, предоставленными ему законодательством Российской Федерации и является составной частью единой уголовно- исполнительной системы. Учреждение обеспечивает привлечение осужденных к труду на предприятиях любых организационно-правовых форм, а так же в форме предпринимательской деятельности.

В декабре 1992 года начальником колонии был назначен майор внутренней службы Старушик Павел Арестович, которому в июле 1995 год присвоено звание подполковник внутренней службы. В апреле 1996 года Старушик П.А был назначен начальником ИТК-5. В апреле 1996 года был назначен исполняющим обязанности начальника ИТК — поселения, а в июне 1996 года начальником ИТК- поселения Управления исполнения наказаний ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области полковник внутренней службы Мызь Александр Павлович. В этом же году были открыты участки колонии-поселения в совхозе Шушары Санкт-Петербурга, лесозаготовительный на территории колонии, г. Пушкин МРУЦ, АОЗТ «Остроговицы», Волосовского района, АОЗТ «Сяглицы», Волосовского района, Управление по конвоированию, непосредственно подчиненного УИН, пос. Борисова Грива, Всеволожского района.

Приказом УИН ГУВД № 215 от 29.09. 1997 года исправительно-трудовая колония-поселение переименована в исправительную колонию-поселение. Указом президента России от 28 июля 1998 года № 904 учреждения и органы уголовно-исполнительной системы МВД России переданы в ведение Министерства юстиции Российской Федерации. Приказом МЮ РФ № 91 от 31.07.1998 года, с 01 сентября 1998 года учреждение переименовано в исправительную колонию поселения Главного управления исполнения наказаний Минюста России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области, предназначенную для отбывания наказания лицами, осужденными к лишению свободы, переведенных из исправительных колоний общего и строгого режимов на основании и в порядке, установленных УИК РФ, привлечение к труду осужденных на собственном производстве и других учреждений, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы.

На основании приказа ФСИН России от 28 марта 2005 года № 193 «Об утверждении положений об учреждениях, подчиненных Главному управлению Федеральной службы исполнения наказаний по Санкт-Петербургу и Ленинградской области» Государственное учреждение колония-поселение Главного управления исполнения наказаний Министерства юстиции Российской Федерации по Санкт-Петербургу и Ленинградской области переименовано в федеральное государственное учреждение «Колония-поселение № 1 Главного управления Федеральной службы исполнения наказаний по Санкт-Петербургу и Ленинградской области», являющееся исправительным учреждением, исполняющим уголовные наказания в виде лишения свободы, осуществляет деятельность по управлению и эксплуатации исправительного учреждения, а также по оказанию реабилитационной помощи осужденным, выполняет обязанности и пользуется правами, предоставленными ему законодательством РФ.

Учреждение привлекает осужденных к труду на собственном производстве, на предприятиях учреждений ГУФСИН России по СПб и ЛО, на объектах предприятий любых организационно-правовых форм, а также по хозяйственному обслуживанию учреждения, обеспечивая материальную и моральную заинтересованность осужденных в результатах труда, возможность повышения профессионального мастерства, освоения общественно значимой специальности, предпринимательской деятельности. В штатном расписании учреждения имеются следующие подразделения: руководство колонии-поселения, организационно-аналитическая группа, оперативная группа, отдел безопасности (включая в себя группу надзора и дежурную часть), группа связи, группа специального учета, группа социальной защиты и учета трудового стажа осужденных, отдельный пост ведомственной противопожарной службы, психологическая лаборатория, группа кадров и работы с личным составом, энергомеханическая группа, группа по воспитательной работе с осужденными, отдел интендантского и хозяйственного обеспечения, производственный отдел, котельная, бухгалтерия, канцелярия, здравпункт, гараж.

В июне 2010 года на должность начальника федерального бюджетного учреждения «Колония-поселение № 1 Управления Федеральной службы исполнения наказаний по г. Санкт-Петербургу и Ленинградской области» был назначен майор внутренней службы Кобелев Сергей Александрович.

С 02 сентября 2013 года по 14 августа 2014 года на должность начальника федерального казенного учреждения «Колония-поселение № 1 Управления Федеральной службы исполнения наказаний по г. Санкт-Петербургу и Ленинградской области» был назначен полковник внутренней службы Волгин Олег Анатольевич.

01 ноября 2014 года на должность начальника федерального казенного учреждения «Колония-поселение № 1 Управления Федеральной службы исполнения наказаний по г. Санкт-Петербургу и Ленинградской области» был назначен подполковник внутренней службы Зонов Алексей Игоревич.