Что нельзя делать в тюрьме?

Заключённый в тюрьме

Все мы знаем, что в России на данный момент действует мораторий на смертную казнь для преступников. На данный момент высшей мерой наказания является пожизненное заключение в очень строгих условиях. Но мало кто знает, насколько эти условия серьёзны.

Для примера возьмём русскую тюрьму «Чёрный дельфин». Это специальная тюрьма для осужденных на пожизненные сроки. Пожизненно осуждённые, попадая туда, практически не имеют шансов на выход оттуда, так как прошение о помиловании можно подать только через 25 лет нахождения в тюрьме, а этот срок выдерживает не каждый.

Чёрный дельфин

Начнем с того, что осуждённые находятся в камерах максимум по два человека, но частенько и находятся одни. Спят они по 8 часов при включённом ярком свете и пол постоянным наблюдением. Причем а наше время не только обычное наблюдение сотрудников ФСИН, но и видеонаблюдение. После подъёма они обязаны заправить кровать, умыться. Но больше они не имеют права ложиться или садиться на кровать или на что либо другое, даже на пол. Они обязаны либо стоять, могу могут расхаживать по камере.

Что бы выйти из камеры, осуждённый должен встать прямо напротив двери с расставленными руками и ногами и растопыренными пальцами. Это нужно для того, что бы пресечь попытки нападения на сотрудников с помощью чего бы то ни было. Перемещаются по тюрьме заключённые только в сопровождении охраны, причём непременно с застегнутыми за спину руками и положением «головой вниз», или «чайкой». Это делается для того, что бы заключённые не могли запоминать месторасположение и схему тюрьмы. Весь 16 часовой рабочий день проходит в работу под усиленным контролем охраны.

Перемещение заключённых

И только совсем изредка заключённых выводят на свежий воздух. И то ненадолго, и то этот свежий воздух представляет собой узкое помещение с высокими потолками и дыркой на потолке, для притока воздуха. То есть белого света заключённые не видят вообще. И самое важное, абсолютно все действия и жизнь заключённых назодятся под наблюдением правоохранительных органов. Поэтому такую жизнь вообще вряд ли можно называть жизнью, особенно прекрасно понимая, что шансы на освобождение чрезмерно малы. И действительно, очень немногие опасные преступники проживают 25 лет в Чёрном дельфине. А тес, кто проживает, отказывает в условно-досрочном освобождении.

Как же (и каким же, именно образом) арестанты вынуждены порой, ходить в туалет — (удовлетворяя свои, общечеловеческие потребности, и общепринятые, физиологические нужды) почти что — при всех ?

(Сразу же хочу подчеркнуть -для обыкновеннейших и совершенно несведущих обывателей, а так же и для тех, кто безмерно далёк — от настоящего, арестанстанского быта), что между так называемой «парашей» и так называемым «дальняком » — есть достаточно ощутимая и весьма существенная разница…

И что же, из себя представляют(и на самом деле) «параша» и «дальняк»?

И чем же, по сути — являются ?

«Параша» (a la classic) — это как правило, металлизированный, обычнейший (и довольно вместительный) чан, стоящий внутри самой камеры или «хаты», единственное предназначение коего — служить (всамделишной верой и правдой) арестантам и сидельцам, в ихнем — более или менее, комфортабельном времяпрепровождении, и в тюремном заключении. (Каковые — лишь изредка, но всё же ещё встречаются — в стариннейших тюрьмах, средней полосы России). «Парашу» же, необходимо ежеутренне (и неуклонно) выносить.

«Дальняк» — это (строго — настрого отведённое и отхожее местечко), расположенное как правило, не вдалеке от умывальника (и видавший всяческие и разнообразнейшие виды — унитаз, почти что напрочь вкопанный в цемент и с нисколько неограниченным винтилем). Отделяет же, чисто внешне «дальняк» — от остального, тюремного пространства в «хате», всего лишь навсего — хлипкая, туалетная ширма…

Люди часто задаются вопросом: как покакать в камере? Это один из самых насущных бытовых вопросов по жизни в камере. Там на самом деле нужду справляют на виду у всех, это же издевательство…

Да, именно так — отдельных туалетов нет. Как сказал один американец Сэм, который почти полтора года отсидел в СИЗО (я его встретил уже за пару дней до его выхода) — «я полтора года просидел в туалете».

Иногда этот самый дальняк (он же толчок, параша) символически отделяют от остального пространства занавесочками, но запахам и звукам это не помеха. Когда хата большая, это еще более-менее терпимо, когда же маленькая — размером с ванную комнату площадью всего 7-8 кв.м — то это уже пикантнее…

Да и отделять это место, куда не зарастает народная тропа, не всегда дают и обычно при больших шмонах все занавесочки срывают. Трудно понять почему — то ли, чтобы втихаря за занавесочкой кто-нибудь не вскрыл себе вены, то ли потому, что просто нельзя никаких шнурочков вообще, а может и просто низзя — чтобы даже во время такого интимного занятия, можно сказать священнодейства, человек не оставался сам на сам с собой и ему не лезли в голову глупые мысли.

Арестанты любят поприкалываться по этому поводу, типа «ты что такое жрал?», «гниешь, братан…», «вату жги, глаза режет». Это, кстати, ответ на вопрос в одном из писем, пришедших после выпуска, где я описывал тюремный быт и тощие арестантские матрасы, если таковые вообще есть — куда девается вата из матрасов. Когда идут «по большому», то жгут бумагу или вату, чтобы перебить запах.

Если находящийся на толчке с особым энтузиазмом дует в свою дудку и издает громкие звуки, ему обычно кричат что-то вроде «жопа простудилась», «не рви, дай померить».

Однажды один боксер-тяжеловес, только заехавший в нашу хату, пошел на дальняк подавить пасту. Звуки его пердуна были настолько колоритны, что вся хата валилась со смеху. Кто-то крикнул: «не рви — дай примерить». Боксер молча закончил свое дело, подошел к шутнику и легким хуком справа отправил его в нокаут. Наслушавшись рассказов о том, что голодные зеки только о том и думают, как бы примерить чью-то задницу, он воспринял это как покушение на свою святыню… Как новичка — пряника, его простили за применение рукоприкладства, но шутить так больше никто не рисковал.

К слову — после посещения дальняка — не важно, по какой причине — надо обязательно мыть руки. И дело не в гигиене — без такого ритуального омовения руки, бравшиеся за конец, считаются «грязными» — то есть всё, к чему бы они не прикоснулись, считается зафоршмаченым (законтаченым, запомоеным). Формально, пожавший такую руку считается обиженным — т.е. переходит в разряд петухов. У более строгих режимов такую законтачку еще можно иногда смыть, а уже у малолеток — это всё. Кранты.

Забыв помыть руки, можно легко получить чифирбаком по голове. Первые разы просто напомнят, а если с памятью туго — подлечат таким незамысловатым способом.

Во время того, как кто-то откладывает на дальняке личинку, пищу принимать нельзя. Как и наоборот — если кто-то ест, идти откидывать глину нельзя. В маленьких хатах это относится и к посрать, и к поссать — дальняк, как правило, рядом со столом. В больших, как правило, только к посрать — когда людей очень много, то не дождешься пока все поедят — пузырь лопнет. Обычно в хатах, особенно когда она только формируется, как это бывает на этапах, договариваются между собой, что можно, а что нельзя.

На малолетках, когда кто-то на дальняке, нельзя ни курить, ни даже держать что-то (например, конфету) во рту — в момент все превращается в форшмак. Даже неприкрытые продукты становятся законтачеными и их выбрасывают. На взросляке с этим полегче. Поэтому, когда человек заходит в хату, он обычно первым делом интересуется, как осуществляется процедура сброса шлаков, что позволено, а что нет.

Тот же боксер, о котором я только что вспоминал, пока кто-то откидывал шлак, даже Библию закрывал и другим советовал, дабы не осквернить священные буквы. Боксер, что поделаешь…

Дрочить, кстати, тоже ходят туда же — в постели нельзя — все ведь контачится. Просто перднуть в хате тоже нельзя — надо идти на толчок.

Упомянутое мною выше слово параша относится, обычно, к емкости, куда сливают помои и сцут в хатах, где нет канализации. В наше время это уже редкость, но тем не менее еще есть. Как, например, в Воронеже. В таких случаях хату два раза в сутки выводят на дальняк — в туалет, где можно оправиться по большому. Парашу выносят при этом и сливают там же. Но сейчас оба эти слова — и дальняк, и параша, обозначают обычно просто отхожее место в камере.

Кстати, вы обратили внимание, сколько синонимов к обычному слову «покакать» придумал наш народ. И это еще не все. Вековая мудрость.

Взято с Двача

Жизнь в российских тюрьмах подчинена особым законам. Здесь не выключают на ночь свет, не желают спокойной ночи, а новичков — «первоходов» — поджидает масса неприятных сюрпризов. Зэки со стажем любят разыграть, а то и поглумиться над вновь прибывшими.

Где преклонить голову

В каждой камере количество спальных мест — «шконок» — сильно ограничено, а заключенных всегда сверх меры. Спать приходится по очереди. «Заезжающему» в камеру новичку приходится сразу же знакомиться с местными порядками. Распределением мест и времени для сна занимается главный по камере, или «смотрящий». К нему и стоит обратиться первоходу.

Битком набитые камеры на воровской фене зовутся «ульями». Ситуаций, когда все зэки спят ночью одновременно, в таких местах просто не бывает. Пока одни заключенные кое-как пытаются подремать, другие бодрствуют. Кто-то играет в карты, кто-то переговаривается с соседом.

Камеры в любой российской тюрьме делятся на зоны. Привилегированными считаются места у окон, где посветлей и воздух посвежей. Здесь селятся воры в законе и их окружение. Места ближе к выходу — для простых зэков, или «мужиков». Доцент из «Джентльменов удачи» абсолютно правомерно претендовал на шконку возле окна, ведь он является криминальным авторитетом.

Несколько десятилетий назад еще не было столь явного разделения зэков по мастям, поэтому «опущенные» спали с остальной массой сидельцев. Обычно им выделялись самые плохие места: под шконками или возле «параши». Сейчас «петухов» селят в отдельные камеры для таких же униженных. В противном случае в «ульях» неминуемо будут вспыхивать жестокие конфликты.

Что нельзя делать ночью

Осужденным приходится жить в очень скученных условиях. Обстановка в камере почти всегда крайне напряжена. Чтобы не провоцировать конфликты, каждый зэк придерживается определенных правил поведения. Главная задача в «улье» — никому не мешать и не позволять это делать другим.

В тюрьме категорически запрещено храпеть, и никого не волнует, что у соседа проблемы с дыханием или сломанный нос. Отучают от храпа очень быстро и жестко. Например, могут залить воду в рот спящего зэка или затушить о его ребра сигарету. Парочка таких уроков приводит к тому, что человек научается спать беззвучно и в любое время суток.

Тот, кто ночью не спит, развлекается, как умеет. Обычно сидельцы играют в карты и другие азартные игры. Первоходу не стоит даже пытаться вклиниться в игру опытных заключенных. Со 100% вероятностью он окажется в проигрыше, а долг на зоне — святое дело. Новичкам, попавшимся на эту удочку, приходится умолять родственников, чтобы прислали денег. Нередко речь идет о солидных суммах, за которые могут и убить.

Прозвище для нового соседа

«Погремушку», или прозвище, новичку дают в первую же ночь. Без соблюдения этой традиции ему и уснуть не позволят. Прозвище прилипает к зэку навсегда, остается с ним даже на свободе. По традиции, новичок должен подойти к окну и попросить: «Тюрьма-старушка, дай погремушку!» Соседи по камере спрашивают, по какой статье тот сидит, и начинают придумывать воровские клички.

Не всегда варианты предлагают сразу. Первоходу нужно просить «погремуху» до тех пор, пока не начнут поступать предложения. Если прозвище не нравится, можно и отказаться. Но слишком долго перебирать вариантами тоже нельзя. Сидельцу не позволяют бесконечно привередничать и рано или поздно все равно дают кличку.

В благодарность за оказанную честь только что «окрещенный» должен спеть что-нибудь по заказу соседей. Если сольный номер сокамерникам нравится, новичок считается официально принятым в воровской коллектив. После этого ему разрешается лечь спать.